Xenogears: Бог и Разум

[Cyber-Wizard]

Глава 4.
В лесах.

Ранней весной ночи на северо-востоке Авеха на удивление светлы; луна стояла низко и освещала большую территорию – и, хотя сам по себе Лес Чёрной Луны был густой и тёмный, над кронами его высоких деревьев мягким светом сияла молочно-серебристая дымка. Лёгкий бриз нежно касался деревьев, шелестел листьями, стараясь не нарушить ночной покой. А когда лунный диск достиг своего зенита, его лучи коснулись и тут же одёрнулись от белого шёлка рубашки спящего юноши.

Читать дальше

Уже второй раз за эту ночь Фей проснулся от того, что корни дерева безжалостно уткнулись в его спину. Но сейчас он не стал вставать, а остался лежать на жёсткой и грязной земле. Голова сильно болела, в сознании был полный хаос, и печаль набросилась на него словно хищный зверь. Фей вновь увидел летящие пули, вонзающиеся в беспомощных поселян, и алый цветок, поглотивший всё: и камень, и плоть.
Он не плакал – он прошёл сквозь слёзы. Они ничего не значат. Он не пытался двигаться – какой в этом смысл? Скорбь вновь пронеслась через его мозг – так зачем ему что-то делать, идти куда-нибудь, если это не облегчит его боль?
Однако тело не понимает, что такое душевная боль, – и, немного погодя, он с трудом поднялся – сильно болели мышцы – и медленно пошёл вперёд.
Руки словно онемели, стали тяжёлыми как лапы медведя; ноги с трудом передвигались, налились свинцом, хлюпали в грязи. Лунный свет, необычайно яркий сегодня, не в силах был проникнуть в глубину его тёмных глаз.
Фей шёл сквозь лес. Куда именно – не важно. Как бы далеко он ни был от Лахана, его трагедия не уйдёт уже никогда. Он вспомнил Цитана, его глаза за стёклами очков. Они пронзительно смотрели, и не требовалось слов, чтобы понять, что эти глаза выражали. Десятки убитых, сгоревших и разорванных взрывами и снарядами, – их нельзя даже похоронить; и его лучший друг уже не обретёт покой. Сотни раненых, искалеченных до конца своих дней, потерявших свой дом и семью; и образ однорукой женщины, что сжимает в руках кусок белой шёлковой материи, острой бритвой резанул сознание.
Фей шёл сквозь тьму. Он подумал о самоубийстве: съесть ягоду или корень, которые остановили бы его сердце, взобраться на дерево и прыгнуть, чтобы разбить себе череп, или найти хищника, что остановил бы его боль одним укусом. Однако эти вещи почему-то не показались Фею серьёзными. Какая-то часть его подсознания знала, что он не убьёт себя. Просто знала.
Поэтому, когда монстры нашли его сами, он уже был готов.
Их было двое, обезьяноподобные рептилии, выплывшие из лунного света. И, хотя ростом они были только по грудь Фею, шириной плеч и крепкостью торса его превосходили. Их длинные обезьяньи руки волочились по земле, а из спины торчали островершинные отростки на подобие плавников. Это были самые настоящие мутанты, не дикие животные, а именно мутанты, вечно голодные и злые.
Фей плавно отклонился в сторону от дикого прыжка одного из существ, затем быстро развернулся и стремительным движением выбросил ногу в брюхо монстру. Следующим движением Фей нанёс мощнейший апперкот под пасть монстру, сломав тому челюсть. Однако второй тоже не мешкал. Он попытался ухватить Фея сзади своими длинными лапами. Фей занырнул под захват монстра, но когда тот уже намеривался его задушить, Фей резко ударил локтем в шею монстру, а в следующую секунду последовал страшный удар головой в исполнении Фея, разнёсший в кровавое месиво морду чудовища.
Два тела лежали неподвижно. За эти несколько секунд боя Фей, казалось, позабыл о своей боли, но как только жар борьбы спал, она вернулась, обожгла едкой желчью и осталась в нём, не собираясь уходить. Словно брошенный и потерянный пёс, он закричал в ночь: “Иди и убей меня! Иди и убей меня!” Но лес лишь тихо шелестел листвой, не зная тревог.
Он продолжал так же бездумно брести вперёд. Точно заводная игрушка, а не человек. Его глаза тупо смотрели вниз, он не замечал, как ветки цеплялись и рвали его одежду. Да и какая разница: эта одежда была из Лахана, и Лахан не должен был ему ничего кроме наказания. Он не заметил корня дерева, споткнулся, чуть не сломал руку – ну и что? Его руки были по локоть в крови его друзей и знакомых, так что если эти руки вдруг куда-нибудь исчезнут – ему уже будет всё равно. Только новая битва могла бы оторвать Фея от его мрачных раздумий, но ничего не пришло, чтобы сразиться с ним. Только густой лес, серебряный лунный свет и маленькие безобидные зверушки, боящиеся его, обагрённого кровью убийцу.
Однако, когда он услышал голос, Фей вздрогнул и поднял голову. Лунный свет серебряными стрелами ударил ему в глаза – и его тёмные глаза засветились изнутри мягким молочным светом. Но испугал Фея не голос и даже не фигура стоящая перед ним в темноте, непонятно как оказавшаяся здесь, а то, что слова были произнесены не на диалекте Игнаса, языке, на котором говорят как в Авехе, так и в Кислеве. Эта была какая-то непонятная смесь звуков – и резких, и мелодичных одновременно.
Фей медленно осмотрел фигуру. Пришелец был низкого роста, по крайней мере ниже его, Фея. Волосы ниспадали за плечи и доставали до пояса, слегка покачивались от лёгкого ветерка. Судя по направленному на Фея пистолету, пришелец был настроен враждебно, но стрелять не торопился. Была и ещё одна вещь, которую заметил Фей: и по голосу, и по телосложению было ясно, что перед ним стоит женщина.
– Не двигаться!
Фей покорно остановился, когда девушка перешла на Игнасский диалект.
– Мне было приказано убивать любого, кого я встречу в этом лесу, – она говорила с мягким, весёлым акцентом, придававшим её голосу экзотическое звучание. Но Фея не интересовал её голос – ему нужна была она! Она исполнит его желание. Она, наконец, убьёт его!
Он шагнул вперёд, ожидая, когда пуля, наконец, пронзит его мозг, несущий в себе сознание убийцы. Раздался выстрел, однако пуля попала в безобидный ясень, стоявший рядом, – не в голову Фея. Он сделал ещё один шаг, под ногой хрустнули засохшие листья.
– Стоять!
– Убей меня!!!
Хотя в темноте они толком не могли разглядеть друг друга, Фею показалось, что девушка смотрит испугано. Видимо, её не учили стрелять в самоубийц.
– Я убью тебя, если мне будет нужно. Кто ты такой?
– Тебе уже нужно! Я – зло. Просто убей меня и покончи с этим!
Он увидел, что рука незнакомки остановилась где-то на уровне талии. Может быть она хочет достать новое оружие или патроны для своего пистолета? Но желание Фея умереть исчезло в ярком потоке света мощного карманного фонаря, внезапно загоревшегося в ночи. В его тёплом дружеском сиянии, развевающем тьму вокруг, Фей увидел, как девушка пристально его рассматривает. Однако и он в свою очередь мог рассмотреть её.
Она была среднего роста, на несколько дюймов ниже него, но та горделивая позиция, в которой она стояла, говорила, что эта девушка не из мягких характером. Её одежда также была не похожа на ту, что чопорные модницы его дома (дома? У него, оказывается, был дом?) назвали бы женственной.
Она носила коричневые штаны, плотно облегающие ноги, из какого-то плотного сорта хлопка и высокие, до колен, кожаные сапоги, сейчас немного испачканные в грязи. Вокруг её талии был широкий кожаный ремень, на котором висели кое-какие инструменты: крючок для фонаря, кобура для пистолета, футляр с магазинами, и уже на её бёдрах висели две лёгкие пики, сделанные в форме мечей – острые на концах лезвия и широкие у основания эфеса. Она носила форменную военную куртку белого цвета с красными полосами на плечах и предплечьях и широкой тёмно-фиолетовой полосой поперёк грудной клетки, что, казалось, мерцала в свете луны. На лацканах куртки были нашивки-эмблемы в виде букву «G», которые почему-то показались Фею знакомыми.
Но не одежда или эти эмблемы больше всего поразили в ней Фея. Её лицо, бледная, почти что прозрачная кожа, острые черты, что одновременно придавали и горделивость и красоту, – вырвали Фея из его смертельной апатии. На лёгком ветерке покачивалось облако длинных и прямых каштановых волос, которые ещё больше подчёркивали белизну её кожи и делали её необыкновенно мягкой и ранимой. Но не было никакой мягкости в её тёмно-синих с оттенком фиолетового глазах, пристально смотревших на него отчасти с гордостью, отчасти со страхом, отчасти с любопытством.
– Кто ты такой? – вновь спросила она, теперь медленнее, чем прежде, но неожиданно последняя часть фразы обернулась криком, фонарь вылетел из её рук, ударился о землю и – погас.
Непонятно как подкравшийся незаметно обезьяноподобный монстр, видимо собрат тех, кого Фей не так давно прогнал, выпрыгнул из кустов, и до того, как девушка-солдат успела что-нибудь сделать, монстр оплёл её своими неправдоподобно длинными руками и потащил свою добычу обратно в рощу.
Фей среагировал словно по инстинкту, тело двигалось быстрее сознания.
– Убери свои лапы от Элли!!! – прокричал он, бросившись вперёд. Он не знал, откуда пришли эти слова; они просто прорвались из голосовых связок наружу, как из ствола пистолета вылетают пули. В два прыжка Фей преодолел расстояние, отделявшее его от девушки-солдата, и, не останавливаясь, с развороту выбросил вперёд ногу. Носком ноги Фей попал в кровеносную артерию на шее монстра, и тот беззвучно упал, разомкнув свои смертельные объятья на теле незнакомки.
На мгновение Фей замер, поражённый своей свирепостью, на затем шаркающий звук за его спиной заставил его обернуться. Он увидел несущегося на него монстра-бабуина, немного выше и шире своих собратьев. С невероятной для такого создания резвостью он оттолкнул Фея в сторону на пару метров и уже собирался напасть на него, как в стороне от них что-то простонала ещё не до конца пришедшая в себя девушка-солдат. Позабыв о своей первой жертве, бабуин подскочил к девушке и со всего маху огрел её по лбу своей огромной лапой. Девушка со стоном упала на землю, а новоявленный монстр уже обнажил свои клыки, явно собираясь перегрызть ночной незнакомке горло.
Гнев заполнил сознание Фея – не горящая, ослепляющая ярость, как в Лахане, а просто горькое отчаяние. И хотя он едва знал девушку пять минут, Фею казалось, что она – это последний бастион человечества, его последний шанс спастись. Что-то глубоко внутри его существа говорило Фею, что, если она умрёт, он станет изгнанником, которого будут избегать и ненавидеть весь остаток его жалкой и ничтожной жизни.
С бессловесным криком Фей бросился вперёд. Это был не какой-то рассчитанный бросок, а просто отчаянная попытка остановить уже смыкающиеся челюсти монстра, как тогда, когда он не смог остановить летящие пули, что унесли жизнь его лучшего друга в охваченной огнём деревне.
Фей едва успевал – клыки уже почти сомкнулись на шее девушки-солдата. Со всего маху он врезался плечом в громадную тушу монстра, явно не ожидавшего такого развития событий. Однако это создание оказалось сложено более крепко, чем его недавние собратья, и Фею показалось, что он врезался в кирпичную стену. Фея отбросило на метр от бабуина, но и тот отвлёкся от своей жертвы.
Фей поднялся с земли, плечо ныло от тупой боли, но он не обращал внимания. Он смотрел на ревущего в двух метрах от него монстра-бабуина, готового уже разорвать наглеца, который посмел оторвать его от лакомства человечиной. Фей смотрел на это существо, уродливое и грязное, не внушающее ничего, кроме отвращения. Рождённое только для того, чтобы вечно быть голодным и жаждать крови, человеческой крови. Зачем оно появилось здесь? Чтобы отнять ещё одну жизнь? Он видел десятки смертей и сотни поломанных жизней всего несколько часов назад. И что же, он позволит случиться здесь ещё одному несчастью? Нет. Сегодня он решил, что нет. Сегодня он отомстит, пусть даже сам не знает за что именно, и пусть объектом мести будет этот тупой монстр. Он отомстит, и, может быть, станет легче… Нет, не станет, уже никогда не станет, но он попытается хотя бы чуть-чуть, на ничтожно малую долю приблизить конец своих страданий.
Тем временем бабуин, видимо решив, что криком не запугаешь наглого человека, наконец, кинулся на него. Фей не пытался ни увернуться, ни отпрыгнуть в сторону, ни чего-либо ещё, однако в самый последний момент, когда уже, казалось, ужасных размеров кулак монстра вот-вот разнесёт ему голову, Фей сделал одно поистине молниеносное движение, выбросив вперёд правую руку. Кулак вонзился между грудной клеткой и животом бабуина – и истошный его крик тут же прекратился. Фей смотрел немигающим взором, не убирая кулака от монстра, хотя от рёбер грудной клетки, внутренних органов, сердца и лёгких бабуина уже ничего не осталось – их разворотило волной, посланной кулаком Фея. Он применил секретную технику, недавно освоенную им ещё до катастрофы Лахана. Хотя секретной он её называл смеха ради, Дэн, наверное, через год другой смог бы повторить нечто подобное. Цитан, скорее всего, похвалил бы своего ученика за удачно проведённый приём. И хотя Цитан и был учителем Фея, в плане боевых искусств он почти и не учил его: Фей, попав в деревню, уже в совершенстве владел многими сложными боевыми техниками. Вот только, где он этому научился, так и оставалось для него загадкой.
Фей резко отдёрнул руку – и бездыханный монстр повалился на землю. Пару секунд он просто стоял, переводя дыхание – всё-таки он сделал “Райджин” почти что с ходу, без должной концентрации, что было нетипично для данного приёма. Фей даже несколько удивился себе и подумал, что он всё-таки неплохой боец, но тут же отбросил радостные мысли, вспомнив, что все эти техники не помогли спасти людей из его дома.
Наконец, он перевёл дух и направился по направлению к лежащей без чувств ночной незнакомке. Фей подобрал валявшийся в листве фонарь, включил его вновь и направил на тело девушки.
Она лежала, покрытая белым свечением: свет фонаря и лунный свет отражались от её белой форменной куртки и от бледной кожи лица. Сейчас она была похода на выброшенную капризным ребёнком куклу-солдата, маленькую и забытую.
Фей в принципе знал, как оказать первую помощь – Цитан учил его этому теми длинными вечерами, что они коротали вместе. Фей вздохнул с облегчением: её лоб не был разбит. Теперь там красовался свежий синяк, казавшийся абсолютно чужеродным на идеальной белизне её лица, накрытого потоком огненно-рыжих, почти что красных, волос. Однако её левая рука была гораздо серьёзнее. Кровь уже пропитала рукав куртки и всё ещё продолжала сочиться. Видимо, злополучный монстр всё же успел прокусить ей руку. Фей с неистовством огляделся вокруг, волна отчаяния всё ещё была сильна в нём. Кровь нужно срочно остановить, но что он может сделать? Ему нужно дезинфицирующее средство, пластырь, бинты да много чего ещё! Он уже собирался оторвать кусок от своей рубашки, когда его взгляд упал на тусклое смятое очертание у корня дерева. Её снаряжение, догадался он. Она была солдатом, хотя её униформа не из Авеха или Кислева.
Отбрасывая мысли о том, что он роется в женских вещах, Фей начал осмотр рюкзака девушки-солдата. Там было несколько поломанных коробок для хранения боеприпасов, пара странного вида гранат, компас с треснувшим стеклом, разбитое радио и белая коробка с нарисованным на её крышке красным крестом для хранения медицинских препаратов. Одна сторона ящика была проломлена, но это не важно, если содержимое цело. Фей открыл крышку. Один пызырёк с таблетками был разбит вдребезги, из других вытекала какая-то тёмная жидкость, но на самом дне коробки Фей нашёл неповреждённый флакон йода вместе с рулоном хлопчатобумажных бинтов.
Осторожно закатав рукав куртки, он взглянул на раненную руку. Отметины от клыков монстра были уродливыми и обильно кровоточили, но они не казались такими глубокими, как изначально думал Фей. Вылив весь пузырёк с йодом ей на рану, Фей быстро и аккуратно начал перевязывать бинтом повреждённую руку. Когда он закончил, он минуту другую пристально смотрел на забинтованную руку девушки. Бинт стал красным в том месте, где была рана, однако кровь перестала течь. Фей перевёл дух.
Фей просто сидел и смотрел на её лицо, лихорадка прошла, теперь она просто мирно спала. Он подумал о том, чтобы пойти и найти немного топлива для костра, но это означало бы, что он должен оставить её здесь одну. Он хотел бы, чтобы у него было тёплое шерстяное одеяло или просто длинное пальто, чтобы укрыть её, пока она спит, но он и сам дрожал в холодной ночи в одной лишь рубашке, да и то без рукавов. Но какое-то время спустя, его мысли обернулись к содержимому рюкзака девушки-солдата.
Это было обычное для военного снаряжение для ориентирования на местности и для оказания первой помощи. Однако почему тогда всё его содержимое было либо разбито, либо испорчено? Фей также отметил про себя, что одежда девушки была слишком тонкой и лёгкой для пехотинца. Тогда может она была в лётном отряде или пилотом Гира? Фей скрипнул зубами: мысль о Гирах толкнула его разум обратно к пылающему Лахану. Пламя, конечно, угаснет, те, у кого серьёзные раны, умрут, а другие попытаются начать свою жизнь сначала – но для него они навсегда останутся теми несчастными поселянами, которые, возможно, и смогли бы избежать страшного конца, если бы не вмешался он, Фей.
Уже второй раз за эту ночь сладкий голос девушки прорезался сквозь его отчаяние:
– Где я? Ч-Что произошло?
Кажется, она проснулась, её тёмно-синие глаза прояснились, словно солнце из-за облаков. Фей только тихо хлопал глаза, не зная, что ответить. Слегка морщась от боли в её забинтованной руке, девушка поднялась с земли, облокотилась спиной на ствол дерева и поджала колени к подбородку.
Они долго молчали, глядя друг на друга, – может, минуту, может, пять – Фей не мог тогда точно определить.
– Ты это сделал? – она кивнула на забинтованную руку. Фей кивнул в ответ. Они опять погрузились в тишину.
– Ты собираешься убить меня? – спросил, наконец, Фей. В его голосе были какие-то нотки желания поскорее покинуть этот мир, чтобы избавится от вечной боли в душе. Девушка встряхнула своей головой, заставляя всю массу своих медных волос струиться, словно флаг на ветру.
– Хочешь поскорее умереть? Странно слышать, но, так или иначе, я обязана тебе за свою жизнь, – её голос был сухим и гордым, но неожиданно её глаза блеснули, а тон в голосе посветлел. С шоком для себя, Фей понял, что она не старше, чем он, может быть, даже на несколько месяцев младше.
– Во всяком случае, тебе придётся перезарядить мой пистолет. Это работа для двух рук, – она вновь с полуулыбкой кивнула на забинтованное предплечье.
Несмотря на свою печаль и боль Фей с усмешкой произнёс:
– Я не очень-то хорошо управляюсь с пушками.
Фей действительно говорил правду: всё то время, что он жил в Лахане, он всего лишь раз или два видел огнестрельное оружие и, тем более, никогда его не перезаряжал.
– Зато хорош в другом, – с чувством сказала девушка. – Например, твои кулаки или оказание первой помощи, не говоря уж об угадывании имён других людей.
Фей прищурился, пытаясь вспомнить, что он прокричал, когда напали монстры.
– Ты назвал меня Элли, – пояснила она. Что-то в её прямоте смутило Фея, он немного покраснел, хотя из-за его смуглой кожи это не было заметно.
– Ох… простите, мисс…
– Ван Хоутен, Эллэйм Ван Хоутен, лейтенант Геблера, если ты хочешь знать. Но я хотела бы, чтобы ты продолжал называть меня Элли. Как твоё имя?
– Фей Фонг Вонг, – рассеянно ответил он. Её самоописание кое-что напомнило ему. Он уже слышал о “Геблере” раньше… в телевизионных новостях. – Геблер! Элитный отряд Премьер-министра Шахана, не так ли?
Элли кивнула.
– В данное время мы не хотим, чтобы Кислев получил слишком большое преимущество… и они выкопали всех этих Гиров, – драматично вздохнула она. – Но Шахан – дурак. Я не думаю, что он протянет сколько-нибудь долго.
Хотя Фей мало знал о столице Авеха Бледавике и все его немногие политические знания пришли от Цитана, ему всё же казалось кощунственным называть Премьер-министра Авеха дураком. Всё-таки Авех – это страна, в составе которой был и его теперь уже бывший дом – деревня Лахан.
– Он не дурак, он уничтожает Гиров Кислева.
– Мы уничтожаем Гиров Кислева, – поправила Элли. – Я не удивлюсь, если нам вскоре прикажут сместить его с трона Авеха. Он – властолюбивая свинья.
Что-то в её последнем комментарии задело Фея.
– Прикажут? Кто? – реакция была мгновенной. Элли стала очень разговорчивой, почти что полная противоположность тому суровому солдату, что бросил вызов ему в ночи. И вот солдат вернулся, её красивое лицо стало почти надменным, её глаза холодными, а признаки невинной юности покидали её.
– Неважно.
Фей быстро отступил. Наверное, он и так уже достаточно узнал о военных секретах.
Элли расслабилась и улыбалась. Однако Фею было не до улыбок. Какая ему разница до военных секретов и взаимоотношения Премьер-министра с его военными? Он потерял всё в своей жизни и разрушил сотни других, так зачем ему сейчас копаться в том, что он совсем не понимает? Но раз уж на то пошло, то эти самые военные приговорили бы его к… эээ… (как это Цитан говорил?) военному суду и казнили бы его, если бы узнали, что он сделал. Но, для него, видимо, это было бы лучше. Но, наверное, всё же стоит показать этому странному, но очень красивому солдату, что он ей не враг.
– Прости… я не собирался… – пробормотал Фей, но потом уже мирно добавил, глядя на её забинтованную руку:
– Послушай, мы оба хотим выбраться из этого леса, правильно?.. И, не думаешь ли ты, что нам стоит… э-э-э… двигаться вместе?
Она с любопытством на него посмотрела, подняв одну бровь. Её глаза многозначительно прошлись от грязной и неопрятной рубашки Фея до её тяжёлого рюкзака.
– Я думаю, что тебе больше нужно присматривать за собой нежели за мной, – улыбнулась она. – Но я действительно хочу выбраться из этого леса и не думаю, что это сильно поможет этому, – она слегка подёрнула раненой рукой. – Поэтому, хорошо, Фей. Мы поможем друг другу.
Двойное возбуждение прошло сквозь него, когда она назвала его по имени и приняла его предложение. И хотя горе всё ещё было тяжёлым и тягостным, он почувствовал, что теперь у него есть причина жить. Намерение защитить эту девушку, в то время как он не смог защитить своих друзей в Лахане, должно стать его целью. И если он сможет помочь ей достигнуть края леса, то он сможет и расстаться с ней, уже твёрдо зная, что печаль уйдёт и что никакое горе не длится вечно.